Ван Вэй
Стихотворения
Представителей
трех
сансаричсских миров (людей, божеств, асуров) называют существами "покойного
рождения", способных повлиять на свою индивидуальную карму. Представители
остальных миров - "непокойного рождения" - не в силах изменить карму и
вынуждены рассчитываться за результат всех своих прошлых рождений. Рождение
в мире брахмалока достигается путем накопления добродетелей и достижением
совершенства в созерцании.}.
Следующая часть эпитафии - прославление силы учения Хуэйнэна, слава о
котором со временем разнеслась по всему краю, где население прежде не ведало
о буддизме и находилось на стадии первобытных представлений. Все они,
говорит Ван Вэй, потянулись к чаньскому наставнику, жадно внимали его
проповедям и "...вернулись домой с подлинной буддийской истиной и отошли
многие от напрасных мирских дум". Ван Вэй не забывает подчеркнуть и
уважительное отношение к Хуэйнэну императора и императрицы: "Император
задумался [о Хуэйнэне] и издалека выражает [ему] свою искренность. Он готов
был встречать [его] с почестями, желал сложить ладони в
буддийском
приветствии и совершить обряд. Цзэтянь {Императрица У Цзэтянь (648-765)
оказывала покровительство буддизму и
его
адептам.}
-
вдовствующая
мать-императрица - и император Сяоха издали указ с просьбой-повелением
прибыть в столицу" {В те времена столицей Китая был Чанъань.}. Хуэйнэн
отверг это предложение императора: "Живет он далеко и не выходит дальше
Тигрового ручья, твердо отказался от повеления и не принял императорского
указа". Однако императорская семья не оставляла намерения заполучить к
своему двору Хуэйнэна, чья популярность в Китае росла год от года, и
император с императрицей "...отправили ему белую монашескую рясу, а также
деньги, шелк и прочее в качестве подношения. Щедры дары императоров -
поднесли яшмовое платье святому, даровали деньги нирманическому Будде". Но
Хуэйнэн вновь отверг приглашение, даже после поднесения столь щедрых даров и
до самой смерти своей, продолжает Ван Вэй, так и не согласился служить
императорскому двору, отвергнув не просто чье-то приглашение, а приглашение
самих императоров, вольных казнить или помиловать любого из своих подданных. далее