Густо-густо разросся
 лес пред самою дверью дома.
Когда лето в разгаре,
сберегает он чистый сумрак.
Южный радостный ветер
в это время как раз приходит,
И бесчинствует всюду,
и распахивает мой ворот.
Я нигде не бываю,-
выйду так, полежать без дела,
Или сяду спокойно
и за цинь возьмусь и за книгу.
Овощей в огороде
у меня изобилье всяких,
Да и старого хлеба
остаются ещё запасы.
О себе все заботы
ограничены ведь пределом,
Мне же больше, чем иадо,
никогда по хотелось в жизни.
Винный рис я очищу
и вино па славу готовлю,
А поспеет, и сразу
сам себе его изливаю.
Сын мой, маленький мальчик,
здесь же, рядом со мной играет.
Он мне что-то лепечет,
а сказать ещё не умеет.
И во всём этом вместе
есть, по правде, такая радость,
Что уже я невольно
о роскошной забыл булавке...
И в далёкие дали
провожая белые тучи,
Я в раздумьях о древнем;
о, раздумья мои глубоки!
|
Теплотою и влагой
три весенние срока славны
И чиста и прохладна
та, что белой зовётся, осень.
Когда росы застынут
и кочующих туч не станет,
Когда небо высоко
и бодрящий воздух прозрачен,
Как причудливо-странны
воздымаются ввысь вершины,
Стоит только вглядеться -
удивительно, неповторимо!
Хризантемой душистой
просветляется темень леса.
Хвоей сосен зелёной,
словно шапкой, накрыты горы.
Размышляю об этом
целомудренном и прекрасном,
Чья открытая доблесть
и под инеем нерушима,
И за винною чарой
об отшельнике древнем думы:
Будет тысячелетье,
как твоих мы держимся правил.
Но пока в моей жизни
неразвёрнутые стремленья...
Чувства, чувства такие
в «добрый месяц» меня тревожат.
|